Александр ВИН - Когда смерть – копейка…
Не выпуская из руки надкусанный сухарик, Марек перевёл взгляд с Жанки на супругу и растерянно прошептал:
– Это Глеб Никитин. Говорит, что Назара застрелили.… Вроде как сильно очень.
В такси Жанка забилась в уголок на заднем сиденье и молча глотала слёзы. Пожилой водитель, приехавший по вызову к дому Азбелей, ещё при посадке обратил внимание на зарёванную пассажирку и вёл машину аккуратно, изредка украдкой посматривая в темноватый салон.
Жанка всхлипнула, наощупь вытащила из сумочки телефон.
– Что с ним, говори?! Ты где сейчас? Ты у него? Кто там ещё? Послушай, Глеб! Нет, слушай! В Вадима стрелял Серов! Я знаю, знаю! Этот ублюдок всегда просил у Вадима деньги, он наверняка шантажировал Вадика! Чем, чем… Сам знаешь чем.
– Это он стрелял! Он! – Жанка зашлась в истерике. – Не хочу, ничего не хочу больше слушать!
Сквозь слёзы она не заметила, как водитель с ещё более тревожным любопытством посмотрел на неё в зеркало заднего вида.
– Прошу тебя, прошу… Глебушка, съезди сейчас к Сергею, а? Прямо сейчас, да. Ну, обещай мне, что поговоришь с ним! Не из-за этого, что ты, нет! Заставь его, чтобы он тебе обещал, ладно?! Только тебя он и послушает, а? Ладно, хорошо? Я с ним ещё сама потом разберусь.… Сделай всё, чтобы он, ради Бога, ничего не вздумал говорить Герке про нас с Вадиком! Что угодно делай, только чтобы этот урод заткнулся навсегда! Если он расскажет Герке, я потеряю последнее, что у меня есть. Ты ведь сделаешь это, Глебушка? Для меня, а…?
Суббота 15.05.
Магазин
Короткий дневной дождик начал уставать от суетной городской работы. На стёклах встречных машин продолжали оставаться редкие капли, но сумасшествие автомобильных «дворников» уже постепенно заканчивалось. Ещё в такси, расплачиваясь с водителем, капитан Глеб Никитин поднял ворот куртки. Неторопливо вышел.
«Ну что же, привет тебе, о магазин стильной одежды „Ла Скала“…».
На крыльце, под лёгким стеклянным навесиком, стояла крупная девка с сигаретой во рту. С высоты своего положения она, щурясь сквозь редкие завитушки сигаретного дыма, лениво и оценивающе смотрела на прохожих, не забывая при этом демонстрировать тем существам, кто двигался внизу, что умеет курить элегантно и с удовольствием.
– Хозяин на месте?
Глаза труженицы текстильного фронта стали чуть внимательней.
– А по какому делу?
– Из собеса вот послали, насчет пенсии для любимого дедушки хлопочу.… Так здесь Данилов или нет?
– В кабинете сидит. Через зал направо, там красная дверь будет, девочки покажут.
Очередное колечко дыма закрыло задумчивые дамские глаза.
«Вроде деловой… А чо это он за пенсией для своего деда в наш магазин-то приперся?».
Данилов отреагировал на известие о покушении на Вадима как-то уж очень безучастно и коротко.
– Да, реальных косяков Назар успел наворочать…
Ещё не остыв от больничной суеты и взвинченный странной телефонной истерикой Жанки, Глеб нетерпеливо хлопнул его по плечу.
– Послушай, я к тебе ненадолго. Людмила сейчас прибегала к Вадику в больницу, вся в слезах, расстроенная, вечером опять навещать его собирается. Просила меня, пока их бабка к ним домой подъедет, чтобы я побыл с их младшей, как-то занял малышку, чтобы не особо горевала по поводу отца.… Свожу её в зверинец, что ли.
– Давай я по-быстрому свой факс получу и помчусь к Назаровым.
Данилов шагал по длинному и безоконному коридору уверенно, по-хозяйски, без стука распахивая двери кабинетов.
– Вот, смотри, здесь у меня в бухгалтерии и факс, и комп подключен. Интернет тут у моих девчонок есть, если надо.
Стоя в дверном проеме, Герман зычно крикнул через перегородку кабинетика.
– Светлана, у тебя Интернет-то сегодня хорошо работает, а?
Хорошенькая светленькая девушка выскочила из-за шкафов.
– Здрасьте…
Хрупкость и миловидность неожиданно возникшего создания, такие внезапные после массивной спины Данилова, заставили капитана Глеба невольно улыбнуться.
– Света, мне сейчас факс должен прийти на ваш номер. Звонить будет замечательная женщина Наталья Павловна. Большая просьба, проследите, чтобы всё там было разборчиво, ага? А мы пока с Германом Алексеевичем общее детство вспомним, побеседуем. Договорились?
Глядя только на капитана Глеба, Светлана тоже улыбнулась и опустила глаза.…
– Проходи. Располагайся.
Герман широким жестом рук пригласил Глеба в кабинет.
Светлый синтетический ковер на полу немного уравновешивал слепоту двух маленьких, красиво зарешёченных с улицы окон. Большой стол, раскладной глобус, портрет Путина над кожаным креслом, обитым медными гвоздиками, были как у всех и везде. Предметы такие же обычные, как и множество маленьких застеклённых рамочек на ближней стене.
Привычно извлекая из глобуса рюмки, Данилов продолжал ворчливо и свысока упрекать Глеба.
– Чего ты с факсом-то вздумал морочиться? Ведь, небось, компьютер с собой всегда таскаешь, принял бы электронкой свои шифровки, что ли?
Глеб улыбнулся.
– В этот раз мне нужно было именно твоим необыкновенным факсом воспользоваться.
– Да ладно уж, всё путём, не колотись. Светка как надо сейчас всё сделает. Садись вон туда, а я пока лимончик порежу. Ты как насчет коньячку-то, примешь пятьдесят грамм?
– Хоть керосин. После вчерашней рукопашной и сегодняшнего артобстрела я готов пить что угодно, лишь бы быстрей понять, что происходит в этом мире.
– Да садись ты, в натуре! Не стесняйся.
Гладкие, тщательно налакированные и зачёсанные назад волосы Данилова бросали блики на портретное стекло президента. Держа беззащитный лимон крупными холёными пальцами, он уверенно полосовал коньячную закуску на выдвижной полочке книжного шкафа.
Натуральный льняной костюм удивительным образом естественно сидел на его статной фигуре.
– Давай-ка. За здоровье Назара.
Отставив мизинец, Герман положил в рот дольку лимона, поморщился.
– Я ж тебе про бизнес-то свой ещё ничего не говорил вроде.
Глеб кивнул, невольно соглашаясь.
– Торгую тканями, рабочей одеждой, фурнитурой швейной. Оптом, конечно. Поставщики есть постоянные за границей, партнеры. Так что в этом плане у меня всё в порядке.
Поднялся-то я в основном на рабочих перчатках и на сапогах резиновых. Таскал их из Бобруйска ещё в девяностых, реализовывал здесь, в области, по жилкомхозам, по стройкам разным. Папаша мой, пока ещё в силе был, при должности, помогал мою продукцию пристраивать по своим знакомым. А потом, когда я ещё и машинами немного занимался, с поляками завязался по тканям-то уже по-взрослому.
Постукивая массивным золотым перстнем по рюмке, Данилов задумчиво и обстоятельно продолжал посвящать собеседника в нюансы своего сложного бизнеса.
– В этом феврале ездил вот в Ченстохов, ну, городок такой на юге Польши, ближе к горам. Там заводы текстильные классные, кореш мой хороший ещё с тех времен там живет. Ну, смотался туда на недельку, пару встреч мне мужики устроили, там по-любому на Россию товар гнать готовы. Поговорили нормально, пшеки только одно условие сильно двигали – чтобы объёмы одной партии не меньше двадцатифутового контейнера были. А мне без разницы, кредитная линия-то у меня нормальная, сбыт есть и здесь, и в Сибири. Так что в Ченстохове у меня сейчас всё на мази.
– Да, ещё вот, ты не поверишь! – Данилов со смаком облизнул липкие пальцы. – Мелочёвка, ну, брызги там разные типа «молний» спиральных, рулонных ещё, замки́ для них, нитки, самый классный навар сейчас дают! Лента корсажная тоже хорошо в сезон идёт, и карабины пластмассовые.
Наблюдая, как Герман увлёкся своим рассказом, Глеб поощрял его восхищёнными взглядами, согласно кивал головой, а сам продолжал намечать план дальнейшего и так необходимого ему разговора.
– Послушай, у тебя никого по тюрьмам здесь, в России, знакомых нет? – Данилов с энтузиазмом посмотрел на Глеба.
– Да вроде как-то до сих пор обходилось.… А что такое?
– Понимаешь, сейчас тут один левый груз ко мне приходит, ткань тайваньская, знакомые таможенники в своей системе конфискат реализуют. Полиэстер, четырехсотграммовка. Из неё такие чумовые сумки школьные и рюкзаки получаются, во! В августе отлетают по магазинам только так! Прикинь, заказ на шитье в какой-нибудь колонии можно запросто по хорошему блату разместить, а зэкам-то ведь по барабану, что под надзором-то строчить, я тканью бы их обеспечил, фурнитурой, начальнику обещал бы его личный интерес по полной схеме! Тема срастается только в путь! Может, ты подумаешь, Глеб, вспомнишь кого-нибудь по тюрьмам-то? В долю бы ко мне вошёл, а?
Взгляд Герман был полон надеждой.
– А с хулиганами у тебя как отношения? Не беспокоят?
